Ошибка.

     Я всегда любил моменты, когда удавалось побыть одному. Я осматривал дома стены. Очень нравилось заваривать себе чай. Выбор, правда, был невелик. Черный и фруктовый. В пакетиках. Я усердно тащил в комнату стульчик, чтобы взобравшись на него, дотянуться до ножниц. Овладев ими, возвращался на кухню. Очень аккуратно надрезал пакетик, чтобы ни одна чаинка не просыпалась. Мне пришлось подружиться с плитой, чтобы вскипятить воду. Я специально давал ей покипеть минут на пять-десять больше обычного. Этот звук меня успокаивал. Обволакивал и позволял забыться. Я любил этот звук. Выключив плиту, я высыпал чаинки из пакетиков в заварочный чайник. После чего осторожно поднеся чайник, выливал туда воду, и она смешивалась, затапливая чаинки. Стелил полотенце на стол, и ставил на него заварочный чайник. Садился напротив, и ждал. Складывал руки, опускал на них подбородок и смотрел в одну точку. Ритуальные процедуры позволяли мне забыться. Тридцать или сорок минут беспамятства, чтобы он хорошо заварился, вместе со мной. Беря чашку, аккуратно выливал туда заварку и добавлял кипятка. Одну ложечку сахара. Медленно размешивал, не задевая стенки сосуда. Не культурно же. И пробный глоток. Слегка горячо. Немножко подуть. И еще один глоток. Медленно внутрь. Чтобы растянуть удовольствие. Я очень любил чай, верите?
     Затем я подходил к окну. За ним было темно и пусто. Одинокий фонарь озарял скудное пространство перед ним где-то недалеко от дома. Мне было… одиноко. Я разговаривал с деревом, которое стояло очень близко к окну. Это был мудрый и старый дуб. Томный мудрец, так мне хотелось думать. Очень хороший собеседник. Всегда выслушает и поймет. Обычно я просто молчал, и это были лучшие диалоги в моей жизни. Но иногда мне приходилось нескладно формулировать свои мысли и я знал, что слишком быстро наскучивал ему. Мне было стыдно, и я уходил в комнату. 
     Альбом с еще чистыми листами. Я брал точилку, которая находилась  совсем рядом. Стержень в воронку. Аккуратно повернуть. И так каждый цвет. Хотя, в основном, использовался только черный. Что-то абстрактное. Дорога. Деревья вокруг. Мне казалось, что это будет преступлением использовать цветные карандаши. Ведь альбомный лист – это отражение меня. Я не хочу себе врать. Черный, так черный. Уже привык, наверное. Снова хочется чая. 

     Где-то в коридоре услышал шаги. Пора. Я щелкнул выключателем, погасив настольную лампу и обойдя нашу небольшую квартирку, нашел дверь от шкафа. Скрипнул ею, спрятавшись внутри. Где-то тут была ватка… Нашел. Руки трясутся, будто в первый раз. Немножко в правое ухо и немножко в левое. Отлично. Можно укладываться. Я разобрал висящие куртки и упал на приготовленное одеялко. В коридоре зажегся свет. Мама вернулась. Покрепче ватку. Сквозь нее я услышал шаги по комнате. Какие-то отдаленные слова и разговоры. Затем небольшое затишье. И начались стоны. Я зажал уши ладонями и постарался уснуть. Но стоны нарастали и не прекращались. Обычно это занимало около двух часов, поэтому скоро все должно закончиться. Ничего страшного, потерплю. А если и повезет, то усну еще раньше. По ее словам так я обрету отца. Странно, но даже в своем возрасте я понимал, что без него я не мог появиться на этот свет. Но не мне об этом рассуждать. Маме виднее. Еще немного, и все закончится. И я усну. До завтра. А завтра все будет хорошо, я верю…