Венера. Ольга. Искусственный рай.

     Это было обычное лето, как и все предыдущие. Вечеринки, бары, сигареты, алкоголь, тепло, улицы, мосты. С моими подругами я проводила время везде, где только можно, кроме дома. Пятница начиналась за ужином в четверг, а кончалась завтраком понедельника. Затем будни скрашивали походы в фитнес, летники на набережной с теми же подругами, шопинг и выполнение дизайнерских заказов на дому по работе. И все повторялось. Этакий праздник длиною в три месяца. Без забот, без напряжения. Только чистое сорокаградусное удовольствие. Я так привыкла к подобному времяпрепровождению, что не подозревала о возможности жить как-то по-другому. Загородные дома малознакомых парней, клубы и вечеринки до семи утра. Мозг отчаянно черпал кислорода в промежуток между четвергом и понедельником, потому что в остальные дни он мог дышать только едким дымом сигарет и дурманящим голову дымом кальяна. Мысли сушились. Мужские лица менялись со скоростью света, я не успевала запоминать их имена. Обворожительные мужчины с криминальным прошлым, гонщики, ди-джеи, топ-менеджеры, до писка красивые мальчики-мажоры, продюсеры каких-то сумасшедших проектов, режиссеры, неформальные художники и поэты. Эти чертовски, я вам скажу, интересные люди, которых я, к сожалению, не успела запомнить. 

     Я познакомилась с Ильей в начале осени. Двенадцатого сентября. Еще было тепло и летники на набережной продолжали собирать посетителей. Я сидела одна, думая, куда поехать этой ночью. Выбор был настолько велик, что мне даже не хотелось думать. Передо мной стоял бокал с красным вином, уже второй, когда он подсел рядом. Я точно помню, что мне даже не хотелось поднимать голову, потому что вызвать мое удивление мог, наверное, лишь интеллигентный инопланетянин, и то вряд ли. Затем я услышала его голос… 

     Все изменилось для меня с того самого момента. Я вздрогнула, будто кто-то прикоснулся ко мне. Мягкий, обволакивающий, будто пелена, такой добрый и искренний. Я подняла глаза, невольно улыбнувшись. Черт возьми, я улыбалась, как пятилетний ребенок, которому купили шоколадное яйцо. Он назвался Ильей и протянул мне руку. Я смогла лишь кивнуть, потому что ощутила, как все тело сковали невидимые нити. Уши заложило, а голова закружилась. Толи от него, толи от вина. Я постаралась сосредоточиться, чтобы понять, о чем он меня спрашивает, но не смогла. В глазах все расплывалось, его голос звучал эхом в моей голове. Он лишь улыбнулся. Затем заказал еще вина нам обоим, и спустя полчаса вывел меня из комы. Помню, как мы разговаривали. Говорили очень долго, в то время, как мой телефон разрывался звонками, но я уже знала, какими будут мои планы на этот вечер. Мы гуляли вдоль набережной, прихватив с собой бутылку вина. Скажите мне, часто ли в своей жизни вы понимали, что все прожитые ***надцать лет сводятся к одному единственному вечеру? Я шла босиком. В одной руке туфли, в другой бутылка. В ту ночь мы сменили около пяти летников, около трех мостов и около сотни улочек. Мы целовались. Так влюблено, возбужденно. Так тепло. Это были не грязные поцелуи, нет. Это были теплые, нежные ласки, которые заставляли забыть который час, во сколько тебе завтра вставать, где ты живешь, и как тебя зовут. Он проводил меня до дома и на мое приглашение пройти, вежливо отказался. Чертов джентльмен. Как же мне хотелось ощутить его тело рядом, наброситься на него, целовать его до потери пульса, трахаться с ним до потери сознания. Ровно также мне хотелось сидеть с ним рядом и не прикасаться к нему, а только смотреть. Изучать и чувствовать. Я не уснула тогда. Сидела на подоконнике и курила. Двадцать две сигареты…

     Как гордая женщина я не набрала его номер на следующий день и не отправила ни одного СМС, рыдая и воя внутри от желания это сделать. А он, как истинный, мать его, джентльмен, не позвонил. Чтоб он провалился сквозь землю!.. Однако со второго дня началась самая безумная осень в моей жизни. Он появился с утра на пороге моей квартиры и у нас случился спонтанный секс. В тот день я не появилась на работе, сославшись на жуткую ангину. Как и последующий. Как и всю неделю. Мы пропали. У меня дома. Мы самозабвенно занимались любовью. Каждый день, каждый час. Не проходило и пяти минут, чтобы мы не целовались и не прикасались друг к другу. Мы поселились у меня дома. Выходили на улицу только за продуктами, чтобы потом драться за право готовить ужин. Все, что он готовил, я съедала вместе со своими пальцами. Потрясающий мужчина! Как давно мне хотелось любоваться мужским торсом у плиты, готовящим ужин, кокетливо сложившись на диванчике в его рубашке и вдыхая его аромат с воротника. Как давно мне хотелось поужинать при свечах, с вином, с медленными танцами, поцелуями, магией. Я боялась, что мое женское сердце не выдержит такого внезапного потока счастья. Мой телефон был выключен целую неделю. Я пропала для коллег, подруг, друзей по лету. Я растворилась вся в нем, будто сахар в чае. Сразу же. Как, оказывается, мало времени нужно от незнакомцев до родных. Одна неделя. 

     Месяц пролетел незаметно. Я уволилась с работы, потому что не смогла сидеть на ней. Мне казалось, что это правильно – совершать такие необдуманные, безумные поступки, иначе жизнь обретет лишь и без того размытый осенью, серый оттенок обыденности. Ведь это так круто – нырять в пучину неизвестности с человеком, которого знаешь один месяц, и ближе которого для тебя уже никого нет. Это я называю жизнью! 

     Мы просыпались вместе не реже семи раз в неделю. Принимали вместе душ по утрам, пили кофе. Мы нашли не меньше сотни фильмов, которые нравились нам обоим, не менее тысячи песен, от которых у обоих захватывало дух, не менее десятка одинаково любимых мест в Москве и не менее… Когда один из нас указывал на какую-то понравившуюся вещь, второй восторженно кричал и возбужденно хлопал другого по плечу. Затем обнимал, прижимал и нежно гладил, извиняясь. Одинаковое мороженое, одинаковый стиль одежды, одинаковые сцены в фильмах, одинаковые аксессуары и одинаковые магазины. Все было одинаковым, но одновременно разным. Мы вместе курили и пили вино, как в фильмах про влюбленных французов. Я никак не могла отучить его от дурацкой привычки стряхивать пепел на все, что его окружало, будь то постельное белье или обеденный стол. Я никак не могла отучить его закидывать ноги на диван во время завтрака, обеда, ужина. Меня раздражала его удивительная способность во время разговора терять нить диалога, вскакивать и быстро делиться внезапно пришедшей в его голову гениальной мыслью. Меня все это раздражало до такой степени, что я тонула в нем все больше и больше. Любящим до безумия знакомо это состояние, когда в любимом мужчине запоминаешь и ловишь каждый недостаток. Я растворялась, плавилась, тонула, и даже не пыталась всплыть наружу. Потому что знала, что подобное случается в жизни лишь один раз. И меня совсем не интересовала та жизнь, которая когда-то была моей повседневностью. Мне было смешно смотреть на тех, спешащих и опаздывающих на работу людей с их мелочными заботами и проблемами. Меня не интересовал тот пресный серый мир. Меня даже не интересовал тот яркий, неоновый мир, в котором я плавала с совершеннолетия. Я жила лишь в своем земном раю и существовала в своей параллельной вселенной.

     Илья работал в каком-то известном московском журнале – вел свою колонку, а также имел контракт с одним из издательств, раз в полгода сдавая им рукопись, которая шла в сборники. Родители умерли около семи лет назад – автокатастрофа. Когда он рассказывал об этом, мое сердце сжималось в комок. Я видела, как он переживает до сих пор, поэтому вообще не заводила разговоры на эту тему. После ухода с той работы, я брала заказы на дом от бывших клиентов. Рисовала дизайны, логотипы, макеты. Это все, что я умела. Однако жить становилось все труднее и труднее. Привыкнув вести яркий образ жизни и ни в чем себе не отказывать, я в первый раз столкнулась с проблемами быта. Мы уже полностью переехали ко мне. Квартиру оплачивали пополам, пока Илью не уволили с работы из-за кризиса. Наступила зима вместе с ее метелями, которые занесли беду и к нам в дом. Он впал в депрессию, и его настроение передалось мне. Я понимала, что он задет, и видела, как его поглощают обстоятельства. Должно быть, у каждого случается такой период в жизни, когда нужно все осмыслить, пережить, собраться с силами и снова идти вперед. И я стала ждать. Он ходил на собеседования, старался найти какие-то выходы, потому что одной мне было уже очень тяжело держать все на плаву. Отложенные деньги кончились, а новых не хватало даже на квартиру. Он взял кредит на первое время. Но время шло, а работу он так и не находил. Серое настроение поселилось у нас дома, и дурные мысли забирались ко мне в голову все чаще. Я засыпала теперь одна, пока он сидел на кухне, выполняя единичные заказы на стихи для каких-то богатых людей. Я мерзла. А внутри меня бушевала буря. Я чувствовала, что мой земной рай, в который я поверила, в котором я искупалась, рушится из-за земных проблем. Я начала срываться и мы в первый раз серьезно поссорились девятого декабря, хотя раньше я думала, что это никогда не произойдет с нами. Красивый Он, красивая Я, у нас все должно быть по-другому! Я злилась на жизнь, потому что чувствовала, как она пытается развести двух любящих людей. Двух людей, которые, черт возьми, нашли свое счастье! Мы теперь не принимали душ вдвоем, реже просыпались вместе, не готовили роскошные ужины, потому что экономили деньги. Я ощущала холод и тоску, и все чаще вспоминала те летние дни без забот и переживаний на подобные темы, потому что круг людей, в котором я находилась, никогда не нуждался в деньгах. Те люди вообще не знали слова “проблемы”. Созваниваясь с подругами, все чаще слышала, как разные кавалеры покупают им новые телефоны, красивые вещи, машины, слушала около двух часов историю Лильки о том, какой роман у нее закрутился с режиссером музыкального канала и о том, как на Новый год он обещал ее отвезти в Дубаи. В один прекрасный день Илья сказал, что он должен уйти на время. Для того, чтобы самостоятельно решить свои проблемы и вернуть наши отношения к началу. Чтобы все неприятности, которые нависли, он решил сам, и чтобы они не касались меня. Я попыталась поспорить, остановить его, потому что понимала, если он сейчас уйдет – то это навсегда. Я кричала о том, что мы переживем все это, что мы справимся, хотя сама слабо в это верила. Я понимала, что последнее время часто срывалась и сама ненавидела себя за это, однако заботы сгущались огромной черной массой. Он не хотел меня слушать. Было видно, что это решение созревало в нем все эти вечера  на кухне, которые он проводил в одиночестве. Он оставил деньги от кредита, которых хватило, чтобы оплатить квартиру за два месяца, и ушел. Помню, как я сильно рыдала в тот день. И в каждый день последующего месяца тоже…

     Он часто мне звонил, спрашивая, как у меня дела и уверяя, что скоро все наладится. Но прошел месяц, другой, подходил третий, вместе с которым должен был прийти счет за квартиру…

     Я увидела его имя на экране телефона в три ночи. Он звонил уже четвертый раз за эту ночь, но я сбрасывала его звонки. Сердце по-прежнему замирало внутри, сжималось, словно комок при виде четырех букв, которые значили его имя. Мне вспоминалось то вино и те фильмы, которые мы смотрели вместе. Та осень, которая принесла чувства, длиною в жизнь. Те двое влюбленных, которые в вагоне метро просто смотрели друг на друга, находясь в другой вселенной. Просто. Без слов. Я не верила, что любовь вообще существует. Я не знала, что это за чувство до Ильи. И я рада, что в моей жизни было подобное. Я испытала этот глоток свободы, этот глоток чистой сорокаградусной любви, которую запомню навеки. Я любила думать об этом перед сном. Любила вспоминать прошлое и придумывать счастливое продолжение ему, в котором не было той зимы. Я хотела любить… 

     Я жила в загородном доме Андрея уже почти два месяца. Я была уже здесь раньше, в один из прошлогодних летних вечеров, когда ночь была главной героиней трехмесячной саги. Он владел коммерческой недвижимостью по всей Москве, а также двумя клубами, в одном из которых я с ним и познакомилась прошлым летом, в августе. Он сразу начал за мной ухаживать, но спустя неделю я встретила Илью, и все изменилось. Сейчас же, напротив, все возвращалось в ту колею, когда пелена тоски и постоянно повторяющихся дней завоевывала мои будни. И ночи тоже. Замуровывая тот отрезок времени, когда я любила. Когда я была любима. Когда я жила… 

     Андрей наконец-то кончил и расслабленно откинулся на постель. Я легла рядом с ним, ощущая внутри мелкую дрожь. Я слышала, как он жадно и возбужденно дышит, и ощущала его похотливые руки на своем теле. Погладив меня и насытившись, он отвернулся и засопел. Удовлетворенный и довольный собой. Из глаз у меня потекли слезы, которые я быстро вытерла рукой, повернувшись на другую половину постели. Ощутив вибрацию телефона под подушкой, в очередной раз сбросила звонок. Закрыла глаза и тихо заплакала, ногтями раздирая свое лицо… Моя искусственная жизнь, моя искусственная свобода, мой искусственный рай…

Меркурий. До и После.

     Я снимал квартиру почти в центре Питера. Жизнь пустил на самотек. Я путешествовал по городам, останавливался в разных гостиницах, отелях, квартирах. Дольше всего задержался в Москве, сняв квартиру и прожив в ней ровно месяц. Была осень. Днем я гулял с музыкой в наушниках, сменив машину на общественный транспорт. Смешивался с толпой, толкался плечами в метро. А ночью закрывался в квартире, смотрел свои любимые фильм и пил. Я пил много алкоголя. Виски, скотч, джин. Только благородные и крепкие напитки. Я ел все, что хотел. В квартире был полный беспорядок. Хаос. И мне нравилась такая потерянная жизнь. В моем городе остался бизнес, который я полностью передал своему единственному любимому другу. Он снабжал меня деньгами в благодарность, пока я не встану на ноги. 
     Она появилась спустя полгода. На пороге моей квартиры. И хотя я был уже наполовину пьян, я почувствовал ее запах еще до открытия двери. Увидев ее, мое сердце снова сжалось. Она стояла рядом. Вся такая изысканная, французская. Только былая уверенность и дерзость куда-то пропали. Передо мной стоял отчаявшийся ребенок, который никуда и не уходил. Он всегда сидел в ней, порываясь вырваться наружу. Но его громкие крики глушила пелена эгоизма, дерзости и обиды на окружающий мир. Родители, дорогие, вы так были заняты своими проблемами, что не увидели, как стоявший рядом с вами ребенок умоляет о помощи. Эта девочка утопила свои чувства глубоко в себе, заколотив тысячью гвоздей дверь в свое сердце. Родители, вы убили свою дочь. За всей этой дерзостью скрывается, наверное, одна из самых чувственных натур, которые мне довелось видеть. Она, как самый красивый цветок, свернувшийся от внешнего мороза и хранивший в себе все свои самые сокровенные чувства и желания. 
     Но сейчас все это не имеет значения. Она стояла передо мной. От нее за километр разило осенью, обидой и сексом. В глазах стояли слезы. Она искала меня и нашла. Не разговаривая, она вошла в квартиру. Подошла близко ко мне и улыбнулась, будто спрашивая глазами, нравится ли мне то, что я вижу? Ударила меня своим маленьким кулачком в грудь, подтверждая мои догадки о том, что она считает меня виноватым. Что это я бросил ее. За первым ударом последовал второй и вот она уже молотит по моей груди сильно, не думая. О чем-то кричит, но я же пьяный, детка. Я ни черта не понимаю, и понимать тебя больше не хочу. Помню, как она отобрала у меня бутылку, опрокинула ее в себя и повалила меня на постель. Сняла с себя блузку. Боже, как она хороша… Этой женщине всегда будут нужны срывы и всплески эмоций. Маленькая дурочка. Последнее, что я помню – это ее поцелуй. Такой крепкий, терпкий и горячий…

     Сфокусировав взгляд, я увидел очертания женского тела. Изгибы. Округлые и пикантные формы. Она и раньше игнорировала лифчик. Сладко потянувшись, она перевернулась ко мне лицом и увидела, что я не сплю. Улыбнулась и обняла меня, протянув бутылку с виски. Я отпихнул ее в сторону, она упала на пол. Спустя полчаса мы сидели, обнимаясь на полу и, как и раньше, смотрели сериалы. Я поймал себя на мысли о том, что со вчерашнего вечера мы не обмолвились ни словом. Это было ни к чему. Я все прекрасно понимал, что произошло. Она сменила с дюжину мужчин, в надежде, что они смогут потушить в ней пожар тех пламенных чувств, которые я якобы задел. Ей так хотелось праздника в душе, так хотелось вновь ощутить, как на спине вырастают крылья, что образ идеальных отношений принял размытые очертания лица, в котором было около десятка разных мужчин. Сквозь них проносится душераздирающий крик, который несется с самого детства в надежде, что ее услышит тот, кто принесет ей радость. Папина дочка. Такая сильная и уверенная. Такая ранимая и чувственная. 

     Я закурил, ощущая, как ее рука лежит на моем теле. От нее веяло похотью, каким-то безнадежным странствием по своей жизни, а я был тихой гаванью, в которую она никак не могла отвыкнуть заходить. Спустя полчаса я снова курю, запивая все это стаканом виски и смакуя только что произошедший секс. Люблю я такие дни. Когда теряются временные рамки, заботы и проблемы. И когда мы просто вместе с этой женщиной. Но это не может длиться долго. Я почувствовал, как она сильно сжала мою руку, и понял, что в этот раз она меня не отпустит. Да и моя рука не хотела ее отпускать, но мой мозг это мало заботило. Сваливать от этой чертовки нужно куда подальше. Женщина, которая сулит тебе дьявольское наслаждение, но от ее энергии быстро сгораешь. Я залпом осушил бокал и посмотрел на ее лицо, которое она уткнула мне в плечо. Я рассмеялся, вроде даже вслух. Погладил ее по темным волосам. Девчонка. Ранимая и такая несчастная. Но она сама выбрала эту дорогу. 
     Я аккуратно подложил ей вместо своего плеча подушку. Натянул на себя джинсы, майку, в коридоре нашел пальто. Оставил ей свою рубашку, она ведь так любит ходить в ней, когда проснется, пусть хоть это сгладит мое отсутствие. Взял свою сумку, бутылку с виски и пачку сигарет. Промыл голову очередным глотком и бросил на нее последний взгляд. Этот запах секса… Этот властный, дерзкий и уверенный образ. Это желание идти по головам в надежде найти свое счастье. Это желание кричать. Все это можно скомкать и выбросить на помойку. Потому что передо мной женщина, которую целиком и полностью поглотило отчаяние. Я оставляю ее одну, потому что со мной ей места нет. Ей ни с кем нет места. Она так и будет кричать одна от одиночества, потому что никого и никогда к себе не подпустит… 
     
     Я закурил и закрыл дверь. Пора выбираться из этого хмельного состояния. Может быть через месяц-другой. Когда захочу. А впрочем, зачем оно мне нужно? Мне нравится эта шальная и пьяная жизнь. Да будет так! Оревуар, дорогая!

Меркурий. Часть 1.

     Когда я сильно отравился, мне нельзя было ни есть, ни пить в течении одного дня. В это время мой организм дико просил воды и, как ни странно, вишневого сока. В состоянии сильного стресса, мой организм требовал именно этот питьевой продукт. На мой взгляд, любовные ситуации напоминают эту. Когда ты понимаешь, что конец близок, ты сразу поймешь, кого хочешь увидеть рядом, здесь и сейчас. 

***

     Вы когда-нибудь испытывали это чувство давящей безысходности внутри? Когда весь мир будто отворачивается от тебя, и каждый встречный становится невзрачным размытым пятном? Близкие люди превращаются в режущие глаз фигуры и становятся одними из немногих, на ком фокусируется взгляд. А твои внутренности при всем этом сжимаются в комок, который подступает к горлу и его не выплюнуть и не срыгнуть, уж извиняюсь за сленг. Отчаяние, одиночество и тотальная боль затмевает разум. Так бывает в двух случаях. При потере близких… и измене. Радует только одно – и то, и то излечимо. Однако в обоих случаях поможет только одно – одиночество. По какой-то причине именно в этом состоянии можно пережить утрату (людскую и душевную). Изменения, прежде всего, должны произойти в твоей голове, а в шумной компании вряд ли произойдет осмысление произошедшего и переоценка ценностей. 
     Когда пуля в тире разбивает красивую бутылку и в ней оказывается сюрприз, дети радостно вскидывают руки вверх, радуясь, что их не обманули. В жизни никто не обещает тебе сюрприз в красивой бутылке, увы. Я понял это, когда мне накинули веревку доверия на горло и затянули, заставив меня поверить в то, что я сам пожелал повеситься. Нет, я не виню ее за это. Я виню себя за то, что дал ей в руки эту веревку и сам помог накинуть ее себе на шею. Ей оставалось либо затянуть ее, либо ослабить хватку, чтобы я мог дышать. Выбор она сделала. Виноват ли кто-нибудь из нас в этом? Думаю, что нет. Просто ей нужен тот, кто этой веревкой будет обматывать ее, а мне нужна та, которая вообще выбросит этот предмет. 
     Я уезжаю из этого города. Сваливаю, как я обычно выражаюсь. За рулем машины уходящее на горизонте солнце будто говорит, что на пороге новый день. Но я уже давно не верю в приметы. Как бы мне не хотелось, но сейчас должен быть период затишья. Когда весь мир замрет, и ты вместе с ним. Остановишься, подумаешь, осмыслишь. Мне предстояло наполниться изнутри, словно пустому бокалу перед очередным глотком вина. Правильно пропитать свою душу, чтобы злость и прочий негатив ушел, сменившись счастьем и добротой. Эти два последних понятия удивительным образом латают дыры в нашей душе. Она, как тонкая мембрана, достаточно лишь слегка дотронуться – а ей уже больно. Надавишь посильнее – и уже дыра. Какими бы кремниевыми ни были нервы, и стальным твой характер, душа – это слишком тонкая материя. Если с самого детства ее усыпать дырами, то не нужно удивляться этому решету в зрелости. Сколько времени ушло на эту стрельбу из людских орудий – столько же его должно потребоваться на восстановление.
     Одна философия сегодня. Прохладный свежий воздух радует. Недавно прошел дождь, поэтому сегодняшняя дорога мимо леса особенно прекрасна. Очень приятно дышать. Я стараюсь вдохнуть как можно сильнее, чтобы хотя бы сейчас ощутить этот вкус пьянящей свободы. Как давно я не испытывал этого ощущения… Соглашусь, внутри все равно паршиво, но вот одиночество меня не пугает. Я умею ладить с собой. 
     Можно ли назвать то, что между нами было любовью? Однозначно нет. Потому что с самого начала все пошло не так. Какие-то постоянные лобовые столкновения помешали нам существовать вместе. Да, она была прекрасна. И останется такой же в моей памяти. Я хотел ухаживать за ней. Как подросток таскал цветы и болтался без дела ночью около ее дома. Писал стихи, укрывал одеялом и прижимал к себе ночью, стараясь держать ее рядом. А на утро мне нравилось смотреть на нее, пока она спит, а разбудив, лежать с ней рядом часами и болтать ни о чем. И я ощущал какую-то магию. Эту чертову магию! Ребенок, живший в каком-то своем мире и посчитавший, что она тоже захочет в него окунуться. Но каждый из нас обитает в своей вселенной. И так важно, чтобы в союзе эта вселенная была одна. А вы, как две разные планеты, сосуществовали в ней. Я буду молиться за всех людей, чтобы каждый обрел такую свою вселенную… 
     Мокрая дорога. Накрапывает мелкий дождь. Чистый лесной воздух. В душе тоска. Когда-нибудь каждая женщина поймет, что забота, ласка, нежность и доброта – это проявление внутренней силы, а не слабости. Это проявление искренности. Истинной мужской искренности. 

***

     Я хочу найти друга. Женского пола. Чтобы хлопать друг друга по плечу, а потом обнимать. Чтобы издеваться друг над другом. Чтобы отправить куда подальше, а затем вместе смеяться над этим во весь голос. Мне тридцать лет, а я все еще где-то перед вторым юбилеем. Ведь любовь – это дружба, только межполая. Я буду оберегать ее, а она будет просто рядом, готовить мне обеды и ужины. Завтраки, так уж и быть, я буду готовить самостоятельно. И не будут важны какие-то глупые, отвлекающие внимание чувства, вроде собственности или ревности. Не будет каких-то глупых обид. Мы будем словно брат и сестра, только с чувствами. Мы будем дружить. Я так хочу себе друга… 

Венера. Часть 3.

     

     
     Дождливый, но теплый день. С самого утра хмурые облака смешивались с радостью солнечных лучей, обозначая свое переменчивое настроение на эти 24 часа. Сегодня я покидаю Италию. Следующей остановкой планирую сделать Францию, Париж. А после него вновь нырнуть в серую рутину российских будней. Но до этого события меня будут радовать 13 дней парижского очарования. 

***

     Собираю вещи и мысленно прощаюсь с этой страной. С этой тонкой и чувственной натурой, с этой красивой и умиротворенной девушкой Италией. Вызываю такси, последний раз окидывая глазами мой номер. Нежно-розовый махровый палас, бледно-голубые обои, пепельно-белый стол и стулья, зеркало, обрамленное позолотой. Спокойствие и счастье. Изысканная Италия. С балкона, в десяти метрах через пешеходную дорожку - то самое кафе в удивительно уютном месте, на летнике котором стоят шесть столиков. За одним из которых я сидела, держа в руках ручку и смотря в пустую тетрадь. Я хотела написать что-то, какую-то заметку, идущую изнутри, какой-то крик души, но смогла лишь поставить точку. Как символично…
     Телефонный звонок вернул меня в реальность. Опять замечталась, как шестнадцатилетняя дурочка. Хотя, должно быть, это мое самое любимое в себе качество. За двадцать восемь лет моей жизни я так и не разучилась мечтать…
     Спустилась вниз, села в такси. Тронулись. Спустя пару минут таксист начал разговор, к которому я не очень прислушивалась, а только изредка поддакивала головой. До тех пор, пока из его уст мне не послышались слова: “Ждешь кого-то?”. Я снова рассеянно кивнула ему, склонив к нему голову, и глупо улыбнулась, где-то в себе. Таксист оказался приятным мужчиной, с могучим глубоким голосом, с легкой хрипотцой. Доброе лицо с загадочной полуулыбкой. Потертый замшевый пиджак, льняные бежевые брюки. Его богатая щетина была бледно-серебряного цвета, показывая его мужественность, а волосы, небрежно разбросанные по голове, заканчивали картину потерянного творческого гения. Он начал говорить какие-то абстрактные фразы про союз двух душ, который однажды созданный, никогда не потеряется, какие бы испытания им не предстояли. Единожды соединившись, они навсегда скрепляются невидимыми узами, нитью, которая будет тянуться сквозь время и расстояния, соединяя двоих, и призывая их любить. “Этот союз создается с самого рождения, но только всевышнему известно, когда его обитатели встретятся” – сказал он и посмотрев на меня, замысловато улыбнулся… Слушать таксиста, а потом рассказывать своим подругам, как один мудрый человек сказал одну очень мудрую фразу… так по-женски, наверное…
     Мы приехали на вокзал. Небо полностью прибрало к себе серые облака, которые теперь лили слезы на обитателей снизу. У меня в руках чемодан, передо мной рельсы. Уезжаю… Только один путь - вперед. Вариантов для возвращения назад просто нет. Только вперед. Навстречу ему. Моему Меркурию. Нить с ним уже давно создана на каком-то планетарном уровне и уже плотно сидит в мозгу у земной девушки двадцати восьми лет. Теперь я готова встретить его! 
     Улыбнувшись, я положила чемодан на перрон и села на него, раскрыв зонтик. Повернув голову налево, я начала ждать поезд, который должен вот-вот подойти. Задумалась… Как это произойдет? Какой он будет? А вдруг я не пойму, что это он? В этот момент мне вспомнились ободрительные слова таксиста, и я улыбнулась про себя. Нет, я обязательно его узнаю. Потому что он мой. Как я могу не узнать своего мужчину? 
     Я поежилась и улыбнулась еще шире. Мой Меркурий. Когда-нибудь, я обязательно напишу книгу, в которой я встречу тебя…