Кто-то сказал, что однажды все дороги сойдутся в одну, и ты окажешься в нужном месте, в нужное время. Как думаете, лукавил он или говорил правду? Почему я спрашиваю об этом? Потому что я сегодня влюбился…
     Я увидел ее фотографии. Я открыл ее страницу в Интернете и открыл фото. И замер сразу же на первом. Две минуты… Следующее… Еще две минуты… Третье… еще две минуты… Я увидел ее глаза. Такие глубокие и очень красивые. Задумчивые, слегка грустные… Но на всех ракурсах и при любом настроении они были очень пронзительными и чувственными. Она удивляла своим умением смотреть и слушать тебя, видеть и чувствовать через экран монитора. Я ощутил, что дышу ею и отвел взгляд, чтобы взять себя в руки. Я давно не испытывал такого чувства! Боже, как оно прекрасно… Как прекрасна она… Ее черты лица, ее волосы, ее улыбка. Она очаровывала и заставляла отвечать ей взаимностью, улыбаться в ответ. 
     Я не знал из какого она города. На ее странице такой роскоши, увы, не было. Я переключал фотографии в надежде увидеть на них знакомые места, улочки, кафе, дороги. Миллионы дорог сошлись в одну, когда я узнал на 15-ой и 19-ой фотографии сквер Карла Маркса и закуток по улице Кирова. Она из моего города… В этот момент я почувствовал, как стучит сердце. Как же давно я не испытывал такого волнующего чувства, когда осознал, что не могу написать ей. Наверное, хочу дать своей душе почуять этот дерзкий и изысканный вкус влюбленности. Постараться не разрушить этот идеальный образ, который успел сформироваться внутри меня всего за пару минут. А может быть я просто трус? 
     В любом случае, я рассказываю Вам подлинную историю. Редко у меня получается описать ощущения, которые происходят внутри, и вряд ли удастся передать их сейчас. Но вечер получилось сделать романтичным еще с момента, когда в кафе я услышал трек Sherrie Lea – No Ordinary Love (Arnold T Remix). Город опустел в воскресный вечер. Медленно падал снег. Пустые улицы. Все сошлось на ее странице…
     Я специально отвлекся и теперь обращаюсь именно к ней. “Мне очень хочется тебе написать и сразу же предложить встретиться. Ты меня не знаешь, а я не знаю тебя. Отбросим эти банальные знакомства, поехали смотреть на ночные улицы нашего города? Ты расскажешь мне о своей любимой книге или фильме. Хотя я уже знаю, что тебе нравится “Любовь и другие лекарства”. Я недавно его смотрел. Он очень точно отражает мою суть понимания отношений. Герои картины выглядят счастливыми! С удовольствием расскажу тебе свое видение взаимоотношений мужчины и женщины и верю, что ты кивнешь в ответ, улыбнешься и скажешь, что я все украл из фильма. Ты веришь в чудеса? В великую силу Нового года? Любишь ловить снежинки ртом? Любишь горячий чай в мороз? Какие места в Пензе тебе нравятся? Мне столько вопросов хочется тебе задать, что я даже теряюсь и боюсь промолчать всю встречу. Я обещаю тебе вкусный глинтвейн, тепло и понимание в этот вечер. Поехали, ты не пожалеешь! Просто кивни. Или напиши простое слово “Да”.”
     Сегодня я влюбился… Может быть на день, а может быть навсегда. Одно я могу сказать точно – это поистине прекрасное чувство! Кто-то сказал, что однажды ты окажешься в нужное время в нужном месте, и миллионы дорог сойдутся в одну. Может быть, это произошло сегодня?

Два меня.

   

   Мне кажется, что я с каждым днем делаю шаги на пути к сумасшедшему дому. Я боюсь сойти с ума. Вы не найдете в этой заметке никакой истории любви, которые я стараюсь изобразить в последнее время. Не найдете никакого рассказа о больном пациенте несуществующей клиники. В этом откровении лишь один пациент – это я. Так уж случилось, что кроме листка бумаги, я не могу ни с кем поделиться своими переживаниями…

- Мне кажется, я уже начал сходить с ума. – сказал первый.

- С чего ты взял? – удивленно спросил второй.

- Я разучился общаться с людьми. Я лишь слушаю и наблюдаю за ними. У меня давно не было близости с женщиной. Они мне почти не интересны. – первый спустился по стене вниз и осел в углу комнаты, являя самим собой очень жалкий вид.

   Второй начал посмеиваться.

- Как тебя могут не привлекать женщины? Это же адские создания! Они чертовски привлекательны! – второй вальяжно опустился в кресло и начал наблюдать за первым, который опустил голову на согнутые колени. Его длинные волосы, небритое лицо говорили о запущенной личности, которая потеряла всяческий смысл на существование. – Ты жалкий и никчемный романтик! Как уж так случилось, что мы с тобой братья?

- Почему ты просто не попытаешься меня понять? – не поднимая головы, отчаявшись спросил первый.

- Я мало вижу смысла в сострадании. Если ты чего-то хочешь – ты идешь и делаешь это! Никто, кроме тебя не найдет смысл твоего существования! – второй говорил спокойно, но даже при такой интонации голос звучал очень уверенно и властно.

- Сострадание – это единственное, что по настоящему имеет смысл. Без него вымрут любые человеческие отношения, кроме потребительских. – заметил первый, закрыв глаза и погружаясь в темноту.

- Вот и сострадай. Не нужно меня втягивать в это. Я тут, потому что ты – мой брат. Против крови не пойдешь. – усмехнулся второй.

   После минутной паузы, первый заговорил очень тихо, взвешивая каждое слово.

- Я боюсь, что сойду с ума. Весь мой мир – придуманный. Я пишу то, о чем мечтаю. Придумываю свой идеальный мир, идеальную женщину, идеальные людские взаимоотношения, идеальные взгляды на окружающих. И я живу во всем этом, отказываясь принимать реальность. Я погибаю.

   Второй закинул ногу на ногу и посмотрел на первого. Это были слова отчаяния. Слова совершенного иного человека. Когда сталкиваются два разных мировоззрения – очень сложно поддерживать разговор. Остается только слушать. Ты никогда не оденешь обувь другого и не сможешь пройти весь путь за него, чтобы по-настоящему понять, что заставляет его себя так вести. Однако постараться понять и помочь в трудной ситуации – это то, что делает человека человеком.

- Послушай меня. Когда-то, еще в школьном возрасте, мне нравилась одна девочка. Она была не из красивых, но что-то в ней очень цепляло. Это была ее доброта. Она помогала каждому, кто нуждался в помощи, всем, чем могла. У нас в классе была шайка отчаянных хулиганов, которые постоянно над ней смеялись. – было видно, как второй напрягся, вспоминая эту историю. Он закрыл глаза и наморщил лоб, подперев свой подбородок кулаком. – Она помогала кошке, которая забралась на дерево и боялась слезть. Бабушке, которая переходила улицу. Девочке на инвалидном кресле, которая случайно упала и перевернула коляску. Мальчику из параллельного класса, который отчаянно хотел понять математику, но его умственное развитие, по словам учителей, отставало на три класса, как минимум. Так вот, эта шайка часто высмеивала ее поступки и то окружение, с которым она возилась. Один раз, после уроков, когда все шли домой, она остановилась напротив человека в военной форме, без ног, и завела с ним разговор. А мальчишки, проходя мимо, толкнули ее на него и начали смеяться. В этот момент я не выдержал, подбежал к ним и начал драться. Их было много и мне сильно досталось в тот день. Однако я не пожалел об этом. Лежа избитым на грязном асфальте, я понял, за что я заступился. За человеческую доброту. И я понял, почему я это сделал. Мне подсказало что-то изнутри. Сердце мое. Так вот, к чему я рассказал эту историю? К тому, что только ты сам знаешь, куда тебе идти и каким правилам следовать. Никто за тебя не создаст идеальный для тебя мир. Только ты сам знаешь, каким делом тебе хочется заниматься, по какой дороге пойти, с какими людьми тебе уютно и тепло. Делай то, что тебе хочется – только при этом правиле ты будешь абсолютно свободным человеком! И счастливым человеком. – второй слегка передвинулся на кресле и произнес. – Меня слишком много людей задело в этой жизни, именно поэтому я так отношусь к тебе. Для меня ты слепой дурак, безнадежный человек, которым, в свою очередь, я чертовски восхищаюсь! Ты смотришь страхам в лицо! Ты следуешь зову сердца и стараешься понять людей! Посмотри на меня! – он внезапно открыл глаза и закричал, отчего первый поднял голову, и они встретились взглядами. – Ты не боишься изранить свою душу! Черт возьми, у тебя очень богатая душа! Ты идешь людям навстречу! А я настолько зол в душе на всех тех, кого подпустил к себе близко и позволил залезть к себе внутрь! Благодаря этому я насмехаюсь над такими, как ты, а сам завидую и плачу по ночам от одиночества! Я разучился любить и понимать людей! Ты тот, благодаря кому этот мир будет существовать. А я тот, благодаря кому этот мир будет рушиться! – второй сощурился и его усмешка превратилась в змеиную улыбку. – Но меня не изменить. Именно поэтому мы увидим, чей мир выстоит. - он задумался и спустя мгновение произнес. – Кстати, тот мальчик выиграл олимпиаду по математике…

   Такой диалог происходит каждый день у меня в голове. Я слышу голоса первого и второго на протяжении двадцати трех лет. Я боюсь сойти с ума. Бывает, вечерами я настолько погружаюсь в себя, что мир сужается до размеров моего мозга и все окружающее вокруг давит одной огромной серой массой. Иногда я боюсь выходить на улицу, потому что не могу видеть людей. Скажите мне, разве я нормальный? А может быть, я сам придумал себе болезнь и поверил в нее? Я не знаю, где начинается мое воображение и кончается реальность. Мы сами создаем свой мир. Наше существование – это уже заранее проигранная война. Мы все умрем. Есть одно занимательное высказывание, что наша планета – это ад какой-то другой планеты. Мы сходим с ума. Каждый по-своему. В поисках смысла своего существования. И умираем, так его и не найдя. Я не понимаю, где я первый, а где второй…

- Ты понимала когда-нибудь смысл свадьбы? – спросил я ее.
- Когда-то мне подруги говорили, что в этот день ощущаешь себя желанной, нужной, любимой. Не знаю, я особо не задумывалась над этим, а почему ты спросил? 
   Я потянулся и сложил руки за головой.
- Многие, кого я знаю, последовали этому обряду, поэтому я вдруг задумался. – чуть пожал плечами.
- Задумался над тем, чтобы жениться? – краем глаза я увидел, как она повернула ко мне голову и даже слегка улыбнулась.
- А почему тебя это так удивляет? Думаешь, я не смогу жениться? 
- Кого ты обманываешь? – она не переставала удивлять меня своей чуткостью.
- Впрочем, ты права. Меня никогда не перестанет удивлять человеческая глупость и то, до чего она может довести. Вот скажи мне, для тебя важен этот день? 
   Минута тишины. Я слышал только, как в камине потрескивают поленья и ощущал приятный запах домашнего уюта. 
   - Для меня не играет роли этот день в том понимании, к которому мы все привыкли.
   Я выдохнул и улыбнулся. Я не сумасшедший.
- Неужели ты думаешь, что я потребую от тебя выложить приличные сбережения на это мероприятие, которое никому, по сути, не нужно? Ни мне, ни тебе, ни нашим родителям, ни нашим друзьям, уж точно. Я постараюсь быть до конца честной – мне не нужны ни кольца даже. Какой-то дурацкий символ взаимной любви, не так ли? Почему-то именно после этого события я буду только твоей, а ты - только моим. 
   Она рассмеялась и повернулась ко мне, шутливо ударив меня по груди своим маленьким кулачком.
- Да эта, так называемая, свадьба никаким образом не удержит нас, если кто-то захочет уйти! 
   Я обнял ее за талию и притянул поближе к себе так, что ее лицо оказалось рядом с моим. Не могу описать это чувство, когда смотришь на человека и ощущаешь, что он тебе очень дорог… Она шутливо наморщила нос и чуть улыбнулась. Я знал, что ей нравится, когда я вот так вот смотрю на нее.
- Я поняла! – воскликнула она внезапно. – Это событие должно подтвердить твои чувства ко мне и показать серьезные намерения. – после этих слов я получил снова удар кулачком в грудь. – Только вот для кого? И зачем нужно это делать на людях? – чуть наморщила лоб, будто думая, а спустя секунду ее лицо прояснилось, словно сверху над ней зажглась лампочка. – Наверное, многие думают, что проделав это прилюдно, будет сложнее нарушить обещание, ты как думаешь?
   Я изобразил думающего человека, хотя мне хотелось послушать ее. Мы лежали на кровати, в окнах отражался пляшущий язык пламени в камине, а в углу комнаты горел ночник. Было очень тепло, но скорее от того, что она была рядом. 
- Да, наверное так многие и думают. – я снова пожал плечами.
- Человеческая глупость удивляет, ты прав. Неужели мне нужно это показательное выступление, чтобы понять, что я дорога тебе? Если ты мне об этом сказал, стало быть так и есть, верно? – ее глаза внезапно встретились с моими, застав меня врасплох. 
- Так и есть. – твердо озвучил я свои мысли. 
- А если я тебе дорога, то зачем мне нужен этот праздник, в ковычках? – снова вид задумавшейся. – Лично мне это ни к чему. Ты хочешь быть со мной до тех пор, пока тебе со мной хорошо. Как только тебе станет со мной плохо – ты уйдешь, а я отпущу тебя, и ни одно кольцо на свете нас не остановит в своих действиях. – рассуждала она. 
   В этот момент я проникся еще большим теплом к этой женщине. Потому что… я не смогу это объяснить. Потому что мне с ней хорошо.
- Я бы лучше попросила тебя потратить эти деньги на церемонию бракосочетания. Я бы хотела сказать, что люблю тебя перед лицом Всевышнего, кем бы он ни был. А потом мы взяли бы четверых наших друзей и отправились на море. Не отмечать это событие, а просто чтобы побыть всем вместе! Испытать человеческую радость! – ее глаза засверкали от счастья и она посмотрела на меня. – Ты опять заставил меня все тебе рассказать!  
   Она наигранно отвернулась от меня и легла рядом, прижавшись. 
- Хорошо ведь лежали, чего тебя дернуло-то? – ущипнула за бок.
- Ответь мне на последний вопрос: так по твоему мнению, почему же все отмечают этот праздник?
- Не знаю, но думаю, что просто из-за традиции. И из-за желания привнести хоть какое-то разнообразие в свои серые, обыденные будни. – снова минута тишины, а затем вновь ее голос. – Хотя в России, наверное, чтобы просто всем весело напиться.
   Я лежал минут пять, анализируя наши короткие размышления на эту тему. Задумался о своих родителях, ее родителях, своих знакомых. Просунул руку под ее голову и она легла мне на плечо, вновь замолчав, как пять минут ранее. Затем медленно произнес.
- Да, наверное, чтобы напиться…

     Я поднял бокал вина и, прищурив глаза, посмотрел на нее через стекло. Даже так она выглядела очень красивой. Эта девушка находила меня очень забавным, как она сама выражалась, однако была доля сомнения, что та беззаботная жизнь, которую я ей дал, забавляла ее больше, нежели шестидесятитрехлетний мужчина на закате своей жизни. Она лежала в разобранной постели, полностью обнаженная, и я любовался ее телом и грацией. Двадцать пять лет – и с чего бы я решил, что могу ломать чужие судьбы? Я подошел к ней ближе и присел рядом. Она потянулась и подтянула к себе телефон с загоревшимся дисплеем. Разумеется, я адекватно расценивал ухажеров ее возраста. Это вполне нормальное явление. Я гожусь ей отцы и глубоко сомневаюсь, что она будет держать меня за руку при моем очередном инфаркте, как это сделала бы моя дочь. Я никогда не был женат. Скажу вам больше – я никогда не любил.
     На этом моменте я думаю многие уже поставили мне диагноз. А я его себе поставил уже давно. Детство мое выдалось не самым счастливым – мне приходилось зарабатывать себе на кусок хлеба, потому что родители рано умерли в автокатастрофе, и меня воспитывала бабушка. На своих молодых плечах мне пришлось тащить и себя, и ее тоже. Я не знал, что такое свидания и даже не знал, о чем говорить с девушкой. Хотя очень хотелось попробовать. Я наблюдал за влюбленными парами, когда шел с работы домой. В нашем городе был изумительный мост, который назвали “мост любви”. Перед ним был не менее прекрасный сквер. Зимой, в новогодние праздники он был особенно красив. Я позволял себе тут бродить, когда выдавалось свободное время, чтобы хоть как-то компенсировать пустоту внутри себя. Мой характер, как я считал, был довольно скверным и мои переживания вряд ли были бы кому-то интересны, поэтому я не рисковал заводить знакомства.
     Со временем это переросло в привычку. Сквер, дом. В финансовом плане моя жизнь сложилась удачно. И мои дни скрашивали постоянные рабочие беседы, деловые знакомства. А вечером я оставался один на один с этим сквером. Либо один на один с новой молодой девушкой, которую роман со взрослым мужчиной вдохновлял, как часто доводилось слышать, духовно. Девушки всегда удивляли меня своей излишней эмоциональностью. Провести ночь со мной, отвечая на звонки своего молодого ухажера… В плане эмоций и глупости нам, мужчинам, никогда за ними не угнаться…

     Примерно в таких размышлениях проходил каждый мой вечер в сквере. Тут было особенно прекрасно зимой. Снег медленно кружится, падая на землю. Горят новогодние огни. Гуляют влюбленные пары, семьи, дети. Должно быть, я никогда не разучусь верить в чудеса. Эти мгновения поистине особенные. Мальчишкой я очень ждал наступления новогодних каникул. Бабушка всегда дарила мне такой праздник, и даже на старости своих лет организовывала вкусный стол и не засыпала, ожидая бой курантов. Мои детские глаза наполнялись слезами, когда я загадывал желание… Сквозь слезы смотрел на тикающую стрелку на часах, а затем на бабушку. Это было слишком символично… Во время этих двенадцати ударов я одновременно загадывал желание и видел, как стареет человек рядом со мной. Я обязан ей. Своей воспитанностью, консервативностью, сдержанностью. Мне нравилось проводить с ней время, даже когда я подрос. Она всегда читала мне на ночь. А когда все книжки кончились – учила. Воспитывала. И мне хотелось слушать ее. Учиться. Никакая школа мне не дала такого образования, как те каждые полчаса на ночь, перед сном. 

     Сегодня тут особенно красиво. Я зачарованно наблюдал за большими хлопьями снега уже около получаса, отрекшись от окружающего мира, как неожиданно услышал голос рядом. Обернувшись, я увидел женщину. Она держала меня за плечо, спрашивая о чем-то. Помотав головой, я вышел из оцепенения и наконец-то услышал. Она поинтересовалась все ли у меня хорошо. Я не смог не улыбнуться, на что увидел улыбку в ответ. Она присела рядом. Я вежливо кивнул головой и спросил, чем вызван такой вопрос. Завязалась беседа, в ходе которой я выяснил, что она часто видит меня в этом сквере. Почти каждый день. Она пыталась говорить со мной, а я продолжал изучать ее лицо, отвечая совсем невпопад. На вид около пятидесяти пяти, очень вежливая, милая… И чертовски красивая. У нее был очень добрый взгляд, и я побоялся, что он сулит мне еще один инфаркт. Я ощутил, как горит ее рука на моем плече, а спустя мгновение понял, что она меня согревает. Все тело бросило в жар, хотя на улице стояла минусовая температура. Такое состояние было со мной в первый раз… 
     Мы пробыли в сквере около двух часов и все это время мы говорили. В первый раз в жизни я узнал, что с женщиной можно разговаривать. И узнал как это – говорить целых два часа не о работе. Вы скажете, что старый дурак влюбился? А я вам отвечу, что нет. Это просто чувство, когда в первые минуты знакомства внутри все сковывает и душит. Затем тело немеет, а голова начинает кружиться, как после трех бокалов виски. Спустя минут пять тебя отпускает, и ты испытываешь облегчение. Небывалое облегчение, как после тех же трех бокалов виски. Язык развязывается, тело расслабляется и тепло разливается по всему телу. На губах появляется улыбка и ты счастлив. Странно, но разве это состояние не называется “опьянение”? В какой-то момент она меня спросила.
- Простите за вопрос, но сколько Вам лет?
     Около минуты я сидел молча, собирая мысли в кучу. Поправил галстук, который сильно сдавливал горло. Затем чуть улыбнулся и произнес.
- А я только родился…

Меркурий. Письмо к женщине.

     Должно быть, ты прочитаешь это письмо, когда мы уже встретимся. Например, когда  я уеду в командировку, а ты случайно найдешь конверт в моем столе. Я не смогу самостоятельно дать тебе его в руки, ты же знаешь, именно поэтому я попрошу тебя не сердиться на меня за это. 
     Сейчас я в Венеции. Тут очень хорошо. И у меня яркое ощущение того, что я преследую твой след. Что ты уже была тут совсем недавно. Твое присутствие во всем окружающем меня. В природе, в улочках, в кафе. Скажи мне, ты ведь была тут, верно?
     Первое, что я хочу тебе сказать – это “спасибо”. Наверняка, если мы сможем поладить и полюбить друг друга, ты ночами будешь ругать мой скверный характер. Прости, что я такой. Я люблю одиночество почти так же, как люблю тебя. Я не хочу загадывать, но уверен, что если встречу тебя – то полюблю всей душой. Но мне просто необходимо это безмолвное общение с окружающим меня миром. Я никогда не оскорблю твои желания, поэтому благодарен тебе за то, что ты принимаешь мое. Это нелегко, я знаю. Я знаю, что приходить домой осенью, прячась от дождя, в пустую квартиру – это сложно. Но так уж я устроен. 
     Во-вторых, хочу сказать, что я ценю свободу отношений и знаю, что ты тоже. За все наше совместное существование я ни разу не буду тебя ревновать. Мне достаточно будет увидеть тебя за столиком в кафе с другим мужчиной, прочитать ваше обоюдное настроение и я все пойму. Не будет криков и прочего. Я сам соберу твои вещи и мы попрощаемся. Уверен, что ты меня поймешь. 
     В-третьих, это наша дружба. Я скажу о ней в настоящем времени, потому что я уже с тобой дружу в космосе. Именно эта дружба меня ведет к тебе. Поэтому улыбнись, мой друг. Мы встретились благодаря нашему взаимному желанию. Мы оба хотели дружить. 
     В-четвертых, это быт. Спасибо тебе за то, что не подпускаешь меня к плите, потому что знаешь, что меня сразу же отвезут с отравлением. Мне нравится видеть тебя растрепанную, в домашнем халате и в тапочках. Для меня – это самый сексуальный наряд, который я когда-либо видел. Просто потому, что я понимаю, что ты стараешься для меня. 
     В-пятых, прости, что у нас нет детей. Когда-то в детстве я увидел, как мои родители поторопились со мной. Я видел страдания матери и впитал это в себя вместе с ее молоком. Они развелись очень рано. Поэтому я попрошу тебя довериться мне. Мы родим нашего ребенка, когда я буду к этому готов. Просто прими это. Я клянусь, что буду любить вас обоих больше своей жизни и дам вам все, что смогу. Только когда я сам буду к этому готов.
   
     Я могу еще многое написать. Про деньги и нашу жизнь. Я рад, что мы не бедствуем. У нас все в порядке, правда? Я дал обещание себе в детстве, что буду стараться ради тебя. Слышишь? Тебя, может, еще не родили, а я уже тебе это пообещал. Я всегда понимал, что буду причинять тебе боль. И что ты будешь плакать у окна от моего поведения. Мне говорили, что я эгоист. Но поверь, я ни на секунду не перестаю о тебе думать. И я умру, если ты уйдешь. Поэтому можешь порвать все, что написано выше. Я попрошу тебя лишь об одном… Если я стану невыносимым, не уходи. Не покидай меня, потому что я не смогу без тебя. Ты – единственное, ради чего я готов жить. И если уж ты выбрала меня, потерпи еще немного. Не теряй веры… Пожалуйста…

Венера. Ольга. Искусственный рай.

     Это было обычное лето, как и все предыдущие. Вечеринки, бары, сигареты, алкоголь, тепло, улицы, мосты. С моими подругами я проводила время везде, где только можно, кроме дома. Пятница начиналась за ужином в четверг, а кончалась завтраком понедельника. Затем будни скрашивали походы в фитнес, летники на набережной с теми же подругами, шопинг и выполнение дизайнерских заказов на дому по работе. И все повторялось. Этакий праздник длиною в три месяца. Без забот, без напряжения. Только чистое сорокаградусное удовольствие. Я так привыкла к подобному времяпрепровождению, что не подозревала о возможности жить как-то по-другому. Загородные дома малознакомых парней, клубы и вечеринки до семи утра. Мозг отчаянно черпал кислорода в промежуток между четвергом и понедельником, потому что в остальные дни он мог дышать только едким дымом сигарет и дурманящим голову дымом кальяна. Мысли сушились. Мужские лица менялись со скоростью света, я не успевала запоминать их имена. Обворожительные мужчины с криминальным прошлым, гонщики, ди-джеи, топ-менеджеры, до писка красивые мальчики-мажоры, продюсеры каких-то сумасшедших проектов, режиссеры, неформальные художники и поэты. Эти чертовски, я вам скажу, интересные люди, которых я, к сожалению, не успела запомнить. 

     Я познакомилась с Ильей в начале осени. Двенадцатого сентября. Еще было тепло и летники на набережной продолжали собирать посетителей. Я сидела одна, думая, куда поехать этой ночью. Выбор был настолько велик, что мне даже не хотелось думать. Передо мной стоял бокал с красным вином, уже второй, когда он подсел рядом. Я точно помню, что мне даже не хотелось поднимать голову, потому что вызвать мое удивление мог, наверное, лишь интеллигентный инопланетянин, и то вряд ли. Затем я услышала его голос… 

     Все изменилось для меня с того самого момента. Я вздрогнула, будто кто-то прикоснулся ко мне. Мягкий, обволакивающий, будто пелена, такой добрый и искренний. Я подняла глаза, невольно улыбнувшись. Черт возьми, я улыбалась, как пятилетний ребенок, которому купили шоколадное яйцо. Он назвался Ильей и протянул мне руку. Я смогла лишь кивнуть, потому что ощутила, как все тело сковали невидимые нити. Уши заложило, а голова закружилась. Толи от него, толи от вина. Я постаралась сосредоточиться, чтобы понять, о чем он меня спрашивает, но не смогла. В глазах все расплывалось, его голос звучал эхом в моей голове. Он лишь улыбнулся. Затем заказал еще вина нам обоим, и спустя полчаса вывел меня из комы. Помню, как мы разговаривали. Говорили очень долго, в то время, как мой телефон разрывался звонками, но я уже знала, какими будут мои планы на этот вечер. Мы гуляли вдоль набережной, прихватив с собой бутылку вина. Скажите мне, часто ли в своей жизни вы понимали, что все прожитые ***надцать лет сводятся к одному единственному вечеру? Я шла босиком. В одной руке туфли, в другой бутылка. В ту ночь мы сменили около пяти летников, около трех мостов и около сотни улочек. Мы целовались. Так влюблено, возбужденно. Так тепло. Это были не грязные поцелуи, нет. Это были теплые, нежные ласки, которые заставляли забыть который час, во сколько тебе завтра вставать, где ты живешь, и как тебя зовут. Он проводил меня до дома и на мое приглашение пройти, вежливо отказался. Чертов джентльмен. Как же мне хотелось ощутить его тело рядом, наброситься на него, целовать его до потери пульса, трахаться с ним до потери сознания. Ровно также мне хотелось сидеть с ним рядом и не прикасаться к нему, а только смотреть. Изучать и чувствовать. Я не уснула тогда. Сидела на подоконнике и курила. Двадцать две сигареты…

     Как гордая женщина я не набрала его номер на следующий день и не отправила ни одного СМС, рыдая и воя внутри от желания это сделать. А он, как истинный, мать его, джентльмен, не позвонил. Чтоб он провалился сквозь землю!.. Однако со второго дня началась самая безумная осень в моей жизни. Он появился с утра на пороге моей квартиры и у нас случился спонтанный секс. В тот день я не появилась на работе, сославшись на жуткую ангину. Как и последующий. Как и всю неделю. Мы пропали. У меня дома. Мы самозабвенно занимались любовью. Каждый день, каждый час. Не проходило и пяти минут, чтобы мы не целовались и не прикасались друг к другу. Мы поселились у меня дома. Выходили на улицу только за продуктами, чтобы потом драться за право готовить ужин. Все, что он готовил, я съедала вместе со своими пальцами. Потрясающий мужчина! Как давно мне хотелось любоваться мужским торсом у плиты, готовящим ужин, кокетливо сложившись на диванчике в его рубашке и вдыхая его аромат с воротника. Как давно мне хотелось поужинать при свечах, с вином, с медленными танцами, поцелуями, магией. Я боялась, что мое женское сердце не выдержит такого внезапного потока счастья. Мой телефон был выключен целую неделю. Я пропала для коллег, подруг, друзей по лету. Я растворилась вся в нем, будто сахар в чае. Сразу же. Как, оказывается, мало времени нужно от незнакомцев до родных. Одна неделя. 

     Месяц пролетел незаметно. Я уволилась с работы, потому что не смогла сидеть на ней. Мне казалось, что это правильно – совершать такие необдуманные, безумные поступки, иначе жизнь обретет лишь и без того размытый осенью, серый оттенок обыденности. Ведь это так круто – нырять в пучину неизвестности с человеком, которого знаешь один месяц, и ближе которого для тебя уже никого нет. Это я называю жизнью! 

     Мы просыпались вместе не реже семи раз в неделю. Принимали вместе душ по утрам, пили кофе. Мы нашли не меньше сотни фильмов, которые нравились нам обоим, не менее тысячи песен, от которых у обоих захватывало дух, не менее десятка одинаково любимых мест в Москве и не менее… Когда один из нас указывал на какую-то понравившуюся вещь, второй восторженно кричал и возбужденно хлопал другого по плечу. Затем обнимал, прижимал и нежно гладил, извиняясь. Одинаковое мороженое, одинаковый стиль одежды, одинаковые сцены в фильмах, одинаковые аксессуары и одинаковые магазины. Все было одинаковым, но одновременно разным. Мы вместе курили и пили вино, как в фильмах про влюбленных французов. Я никак не могла отучить его от дурацкой привычки стряхивать пепел на все, что его окружало, будь то постельное белье или обеденный стол. Я никак не могла отучить его закидывать ноги на диван во время завтрака, обеда, ужина. Меня раздражала его удивительная способность во время разговора терять нить диалога, вскакивать и быстро делиться внезапно пришедшей в его голову гениальной мыслью. Меня все это раздражало до такой степени, что я тонула в нем все больше и больше. Любящим до безумия знакомо это состояние, когда в любимом мужчине запоминаешь и ловишь каждый недостаток. Я растворялась, плавилась, тонула, и даже не пыталась всплыть наружу. Потому что знала, что подобное случается в жизни лишь один раз. И меня совсем не интересовала та жизнь, которая когда-то была моей повседневностью. Мне было смешно смотреть на тех, спешащих и опаздывающих на работу людей с их мелочными заботами и проблемами. Меня не интересовал тот пресный серый мир. Меня даже не интересовал тот яркий, неоновый мир, в котором я плавала с совершеннолетия. Я жила лишь в своем земном раю и существовала в своей параллельной вселенной.

     Илья работал в каком-то известном московском журнале – вел свою колонку, а также имел контракт с одним из издательств, раз в полгода сдавая им рукопись, которая шла в сборники. Родители умерли около семи лет назад – автокатастрофа. Когда он рассказывал об этом, мое сердце сжималось в комок. Я видела, как он переживает до сих пор, поэтому вообще не заводила разговоры на эту тему. После ухода с той работы, я брала заказы на дом от бывших клиентов. Рисовала дизайны, логотипы, макеты. Это все, что я умела. Однако жить становилось все труднее и труднее. Привыкнув вести яркий образ жизни и ни в чем себе не отказывать, я в первый раз столкнулась с проблемами быта. Мы уже полностью переехали ко мне. Квартиру оплачивали пополам, пока Илью не уволили с работы из-за кризиса. Наступила зима вместе с ее метелями, которые занесли беду и к нам в дом. Он впал в депрессию, и его настроение передалось мне. Я понимала, что он задет, и видела, как его поглощают обстоятельства. Должно быть, у каждого случается такой период в жизни, когда нужно все осмыслить, пережить, собраться с силами и снова идти вперед. И я стала ждать. Он ходил на собеседования, старался найти какие-то выходы, потому что одной мне было уже очень тяжело держать все на плаву. Отложенные деньги кончились, а новых не хватало даже на квартиру. Он взял кредит на первое время. Но время шло, а работу он так и не находил. Серое настроение поселилось у нас дома, и дурные мысли забирались ко мне в голову все чаще. Я засыпала теперь одна, пока он сидел на кухне, выполняя единичные заказы на стихи для каких-то богатых людей. Я мерзла. А внутри меня бушевала буря. Я чувствовала, что мой земной рай, в который я поверила, в котором я искупалась, рушится из-за земных проблем. Я начала срываться и мы в первый раз серьезно поссорились девятого декабря, хотя раньше я думала, что это никогда не произойдет с нами. Красивый Он, красивая Я, у нас все должно быть по-другому! Я злилась на жизнь, потому что чувствовала, как она пытается развести двух любящих людей. Двух людей, которые, черт возьми, нашли свое счастье! Мы теперь не принимали душ вдвоем, реже просыпались вместе, не готовили роскошные ужины, потому что экономили деньги. Я ощущала холод и тоску, и все чаще вспоминала те летние дни без забот и переживаний на подобные темы, потому что круг людей, в котором я находилась, никогда не нуждался в деньгах. Те люди вообще не знали слова “проблемы”. Созваниваясь с подругами, все чаще слышала, как разные кавалеры покупают им новые телефоны, красивые вещи, машины, слушала около двух часов историю Лильки о том, какой роман у нее закрутился с режиссером музыкального канала и о том, как на Новый год он обещал ее отвезти в Дубаи. В один прекрасный день Илья сказал, что он должен уйти на время. Для того, чтобы самостоятельно решить свои проблемы и вернуть наши отношения к началу. Чтобы все неприятности, которые нависли, он решил сам, и чтобы они не касались меня. Я попыталась поспорить, остановить его, потому что понимала, если он сейчас уйдет – то это навсегда. Я кричала о том, что мы переживем все это, что мы справимся, хотя сама слабо в это верила. Я понимала, что последнее время часто срывалась и сама ненавидела себя за это, однако заботы сгущались огромной черной массой. Он не хотел меня слушать. Было видно, что это решение созревало в нем все эти вечера  на кухне, которые он проводил в одиночестве. Он оставил деньги от кредита, которых хватило, чтобы оплатить квартиру за два месяца, и ушел. Помню, как я сильно рыдала в тот день. И в каждый день последующего месяца тоже…

     Он часто мне звонил, спрашивая, как у меня дела и уверяя, что скоро все наладится. Но прошел месяц, другой, подходил третий, вместе с которым должен был прийти счет за квартиру…

     Я увидела его имя на экране телефона в три ночи. Он звонил уже четвертый раз за эту ночь, но я сбрасывала его звонки. Сердце по-прежнему замирало внутри, сжималось, словно комок при виде четырех букв, которые значили его имя. Мне вспоминалось то вино и те фильмы, которые мы смотрели вместе. Та осень, которая принесла чувства, длиною в жизнь. Те двое влюбленных, которые в вагоне метро просто смотрели друг на друга, находясь в другой вселенной. Просто. Без слов. Я не верила, что любовь вообще существует. Я не знала, что это за чувство до Ильи. И я рада, что в моей жизни было подобное. Я испытала этот глоток свободы, этот глоток чистой сорокаградусной любви, которую запомню навеки. Я любила думать об этом перед сном. Любила вспоминать прошлое и придумывать счастливое продолжение ему, в котором не было той зимы. Я хотела любить… 

     Я жила в загородном доме Андрея уже почти два месяца. Я была уже здесь раньше, в один из прошлогодних летних вечеров, когда ночь была главной героиней трехмесячной саги. Он владел коммерческой недвижимостью по всей Москве, а также двумя клубами, в одном из которых я с ним и познакомилась прошлым летом, в августе. Он сразу начал за мной ухаживать, но спустя неделю я встретила Илью, и все изменилось. Сейчас же, напротив, все возвращалось в ту колею, когда пелена тоски и постоянно повторяющихся дней завоевывала мои будни. И ночи тоже. Замуровывая тот отрезок времени, когда я любила. Когда я была любима. Когда я жила… 

     Андрей наконец-то кончил и расслабленно откинулся на постель. Я легла рядом с ним, ощущая внутри мелкую дрожь. Я слышала, как он жадно и возбужденно дышит, и ощущала его похотливые руки на своем теле. Погладив меня и насытившись, он отвернулся и засопел. Удовлетворенный и довольный собой. Из глаз у меня потекли слезы, которые я быстро вытерла рукой, повернувшись на другую половину постели. Ощутив вибрацию телефона под подушкой, в очередной раз сбросила звонок. Закрыла глаза и тихо заплакала, ногтями раздирая свое лицо… Моя искусственная жизнь, моя искусственная свобода, мой искусственный рай…

Меркурий. До и После.

     Я снимал квартиру почти в центре Питера. Жизнь пустил на самотек. Я путешествовал по городам, останавливался в разных гостиницах, отелях, квартирах. Дольше всего задержался в Москве, сняв квартиру и прожив в ней ровно месяц. Была осень. Днем я гулял с музыкой в наушниках, сменив машину на общественный транспорт. Смешивался с толпой, толкался плечами в метро. А ночью закрывался в квартире, смотрел свои любимые фильм и пил. Я пил много алкоголя. Виски, скотч, джин. Только благородные и крепкие напитки. Я ел все, что хотел. В квартире был полный беспорядок. Хаос. И мне нравилась такая потерянная жизнь. В моем городе остался бизнес, который я полностью передал своему единственному любимому другу. Он снабжал меня деньгами в благодарность, пока я не встану на ноги. 
     Она появилась спустя полгода. На пороге моей квартиры. И хотя я был уже наполовину пьян, я почувствовал ее запах еще до открытия двери. Увидев ее, мое сердце снова сжалось. Она стояла рядом. Вся такая изысканная, французская. Только былая уверенность и дерзость куда-то пропали. Передо мной стоял отчаявшийся ребенок, который никуда и не уходил. Он всегда сидел в ней, порываясь вырваться наружу. Но его громкие крики глушила пелена эгоизма, дерзости и обиды на окружающий мир. Родители, дорогие, вы так были заняты своими проблемами, что не увидели, как стоявший рядом с вами ребенок умоляет о помощи. Эта девочка утопила свои чувства глубоко в себе, заколотив тысячью гвоздей дверь в свое сердце. Родители, вы убили свою дочь. За всей этой дерзостью скрывается, наверное, одна из самых чувственных натур, которые мне довелось видеть. Она, как самый красивый цветок, свернувшийся от внешнего мороза и хранивший в себе все свои самые сокровенные чувства и желания. 
     Но сейчас все это не имеет значения. Она стояла передо мной. От нее за километр разило осенью, обидой и сексом. В глазах стояли слезы. Она искала меня и нашла. Не разговаривая, она вошла в квартиру. Подошла близко ко мне и улыбнулась, будто спрашивая глазами, нравится ли мне то, что я вижу? Ударила меня своим маленьким кулачком в грудь, подтверждая мои догадки о том, что она считает меня виноватым. Что это я бросил ее. За первым ударом последовал второй и вот она уже молотит по моей груди сильно, не думая. О чем-то кричит, но я же пьяный, детка. Я ни черта не понимаю, и понимать тебя больше не хочу. Помню, как она отобрала у меня бутылку, опрокинула ее в себя и повалила меня на постель. Сняла с себя блузку. Боже, как она хороша… Этой женщине всегда будут нужны срывы и всплески эмоций. Маленькая дурочка. Последнее, что я помню – это ее поцелуй. Такой крепкий, терпкий и горячий…

     Сфокусировав взгляд, я увидел очертания женского тела. Изгибы. Округлые и пикантные формы. Она и раньше игнорировала лифчик. Сладко потянувшись, она перевернулась ко мне лицом и увидела, что я не сплю. Улыбнулась и обняла меня, протянув бутылку с виски. Я отпихнул ее в сторону, она упала на пол. Спустя полчаса мы сидели, обнимаясь на полу и, как и раньше, смотрели сериалы. Я поймал себя на мысли о том, что со вчерашнего вечера мы не обмолвились ни словом. Это было ни к чему. Я все прекрасно понимал, что произошло. Она сменила с дюжину мужчин, в надежде, что они смогут потушить в ней пожар тех пламенных чувств, которые я якобы задел. Ей так хотелось праздника в душе, так хотелось вновь ощутить, как на спине вырастают крылья, что образ идеальных отношений принял размытые очертания лица, в котором было около десятка разных мужчин. Сквозь них проносится душераздирающий крик, который несется с самого детства в надежде, что ее услышит тот, кто принесет ей радость. Папина дочка. Такая сильная и уверенная. Такая ранимая и чувственная. 

     Я закурил, ощущая, как ее рука лежит на моем теле. От нее веяло похотью, каким-то безнадежным странствием по своей жизни, а я был тихой гаванью, в которую она никак не могла отвыкнуть заходить. Спустя полчаса я снова курю, запивая все это стаканом виски и смакуя только что произошедший секс. Люблю я такие дни. Когда теряются временные рамки, заботы и проблемы. И когда мы просто вместе с этой женщиной. Но это не может длиться долго. Я почувствовал, как она сильно сжала мою руку, и понял, что в этот раз она меня не отпустит. Да и моя рука не хотела ее отпускать, но мой мозг это мало заботило. Сваливать от этой чертовки нужно куда подальше. Женщина, которая сулит тебе дьявольское наслаждение, но от ее энергии быстро сгораешь. Я залпом осушил бокал и посмотрел на ее лицо, которое она уткнула мне в плечо. Я рассмеялся, вроде даже вслух. Погладил ее по темным волосам. Девчонка. Ранимая и такая несчастная. Но она сама выбрала эту дорогу. 
     Я аккуратно подложил ей вместо своего плеча подушку. Натянул на себя джинсы, майку, в коридоре нашел пальто. Оставил ей свою рубашку, она ведь так любит ходить в ней, когда проснется, пусть хоть это сгладит мое отсутствие. Взял свою сумку, бутылку с виски и пачку сигарет. Промыл голову очередным глотком и бросил на нее последний взгляд. Этот запах секса… Этот властный, дерзкий и уверенный образ. Это желание идти по головам в надежде найти свое счастье. Это желание кричать. Все это можно скомкать и выбросить на помойку. Потому что передо мной женщина, которую целиком и полностью поглотило отчаяние. Я оставляю ее одну, потому что со мной ей места нет. Ей ни с кем нет места. Она так и будет кричать одна от одиночества, потому что никого и никогда к себе не подпустит… 
     
     Я закурил и закрыл дверь. Пора выбираться из этого хмельного состояния. Может быть через месяц-другой. Когда захочу. А впрочем, зачем оно мне нужно? Мне нравится эта шальная и пьяная жизнь. Да будет так! Оревуар, дорогая!

Меркурий. Часть 1.

     Когда я сильно отравился, мне нельзя было ни есть, ни пить в течении одного дня. В это время мой организм дико просил воды и, как ни странно, вишневого сока. В состоянии сильного стресса, мой организм требовал именно этот питьевой продукт. На мой взгляд, любовные ситуации напоминают эту. Когда ты понимаешь, что конец близок, ты сразу поймешь, кого хочешь увидеть рядом, здесь и сейчас. 

***

     Вы когда-нибудь испытывали это чувство давящей безысходности внутри? Когда весь мир будто отворачивается от тебя, и каждый встречный становится невзрачным размытым пятном? Близкие люди превращаются в режущие глаз фигуры и становятся одними из немногих, на ком фокусируется взгляд. А твои внутренности при всем этом сжимаются в комок, который подступает к горлу и его не выплюнуть и не срыгнуть, уж извиняюсь за сленг. Отчаяние, одиночество и тотальная боль затмевает разум. Так бывает в двух случаях. При потере близких… и измене. Радует только одно – и то, и то излечимо. Однако в обоих случаях поможет только одно – одиночество. По какой-то причине именно в этом состоянии можно пережить утрату (людскую и душевную). Изменения, прежде всего, должны произойти в твоей голове, а в шумной компании вряд ли произойдет осмысление произошедшего и переоценка ценностей. 
     Когда пуля в тире разбивает красивую бутылку и в ней оказывается сюрприз, дети радостно вскидывают руки вверх, радуясь, что их не обманули. В жизни никто не обещает тебе сюрприз в красивой бутылке, увы. Я понял это, когда мне накинули веревку доверия на горло и затянули, заставив меня поверить в то, что я сам пожелал повеситься. Нет, я не виню ее за это. Я виню себя за то, что дал ей в руки эту веревку и сам помог накинуть ее себе на шею. Ей оставалось либо затянуть ее, либо ослабить хватку, чтобы я мог дышать. Выбор она сделала. Виноват ли кто-нибудь из нас в этом? Думаю, что нет. Просто ей нужен тот, кто этой веревкой будет обматывать ее, а мне нужна та, которая вообще выбросит этот предмет. 
     Я уезжаю из этого города. Сваливаю, как я обычно выражаюсь. За рулем машины уходящее на горизонте солнце будто говорит, что на пороге новый день. Но я уже давно не верю в приметы. Как бы мне не хотелось, но сейчас должен быть период затишья. Когда весь мир замрет, и ты вместе с ним. Остановишься, подумаешь, осмыслишь. Мне предстояло наполниться изнутри, словно пустому бокалу перед очередным глотком вина. Правильно пропитать свою душу, чтобы злость и прочий негатив ушел, сменившись счастьем и добротой. Эти два последних понятия удивительным образом латают дыры в нашей душе. Она, как тонкая мембрана, достаточно лишь слегка дотронуться – а ей уже больно. Надавишь посильнее – и уже дыра. Какими бы кремниевыми ни были нервы, и стальным твой характер, душа – это слишком тонкая материя. Если с самого детства ее усыпать дырами, то не нужно удивляться этому решету в зрелости. Сколько времени ушло на эту стрельбу из людских орудий – столько же его должно потребоваться на восстановление.
     Одна философия сегодня. Прохладный свежий воздух радует. Недавно прошел дождь, поэтому сегодняшняя дорога мимо леса особенно прекрасна. Очень приятно дышать. Я стараюсь вдохнуть как можно сильнее, чтобы хотя бы сейчас ощутить этот вкус пьянящей свободы. Как давно я не испытывал этого ощущения… Соглашусь, внутри все равно паршиво, но вот одиночество меня не пугает. Я умею ладить с собой. 
     Можно ли назвать то, что между нами было любовью? Однозначно нет. Потому что с самого начала все пошло не так. Какие-то постоянные лобовые столкновения помешали нам существовать вместе. Да, она была прекрасна. И останется такой же в моей памяти. Я хотел ухаживать за ней. Как подросток таскал цветы и болтался без дела ночью около ее дома. Писал стихи, укрывал одеялом и прижимал к себе ночью, стараясь держать ее рядом. А на утро мне нравилось смотреть на нее, пока она спит, а разбудив, лежать с ней рядом часами и болтать ни о чем. И я ощущал какую-то магию. Эту чертову магию! Ребенок, живший в каком-то своем мире и посчитавший, что она тоже захочет в него окунуться. Но каждый из нас обитает в своей вселенной. И так важно, чтобы в союзе эта вселенная была одна. А вы, как две разные планеты, сосуществовали в ней. Я буду молиться за всех людей, чтобы каждый обрел такую свою вселенную… 
     Мокрая дорога. Накрапывает мелкий дождь. Чистый лесной воздух. В душе тоска. Когда-нибудь каждая женщина поймет, что забота, ласка, нежность и доброта – это проявление внутренней силы, а не слабости. Это проявление искренности. Истинной мужской искренности. 

***

     Я хочу найти друга. Женского пола. Чтобы хлопать друг друга по плечу, а потом обнимать. Чтобы издеваться друг над другом. Чтобы отправить куда подальше, а затем вместе смеяться над этим во весь голос. Мне тридцать лет, а я все еще где-то перед вторым юбилеем. Ведь любовь – это дружба, только межполая. Я буду оберегать ее, а она будет просто рядом, готовить мне обеды и ужины. Завтраки, так уж и быть, я буду готовить самостоятельно. И не будут важны какие-то глупые, отвлекающие внимание чувства, вроде собственности или ревности. Не будет каких-то глупых обид. Мы будем словно брат и сестра, только с чувствами. Мы будем дружить. Я так хочу себе друга… 

Венера. Часть 3.

     

     
     Дождливый, но теплый день. С самого утра хмурые облака смешивались с радостью солнечных лучей, обозначая свое переменчивое настроение на эти 24 часа. Сегодня я покидаю Италию. Следующей остановкой планирую сделать Францию, Париж. А после него вновь нырнуть в серую рутину российских будней. Но до этого события меня будут радовать 13 дней парижского очарования. 

***

     Собираю вещи и мысленно прощаюсь с этой страной. С этой тонкой и чувственной натурой, с этой красивой и умиротворенной девушкой Италией. Вызываю такси, последний раз окидывая глазами мой номер. Нежно-розовый махровый палас, бледно-голубые обои, пепельно-белый стол и стулья, зеркало, обрамленное позолотой. Спокойствие и счастье. Изысканная Италия. С балкона, в десяти метрах через пешеходную дорожку - то самое кафе в удивительно уютном месте, на летнике котором стоят шесть столиков. За одним из которых я сидела, держа в руках ручку и смотря в пустую тетрадь. Я хотела написать что-то, какую-то заметку, идущую изнутри, какой-то крик души, но смогла лишь поставить точку. Как символично…
     Телефонный звонок вернул меня в реальность. Опять замечталась, как шестнадцатилетняя дурочка. Хотя, должно быть, это мое самое любимое в себе качество. За двадцать восемь лет моей жизни я так и не разучилась мечтать…
     Спустилась вниз, села в такси. Тронулись. Спустя пару минут таксист начал разговор, к которому я не очень прислушивалась, а только изредка поддакивала головой. До тех пор, пока из его уст мне не послышались слова: “Ждешь кого-то?”. Я снова рассеянно кивнула ему, склонив к нему голову, и глупо улыбнулась, где-то в себе. Таксист оказался приятным мужчиной, с могучим глубоким голосом, с легкой хрипотцой. Доброе лицо с загадочной полуулыбкой. Потертый замшевый пиджак, льняные бежевые брюки. Его богатая щетина была бледно-серебряного цвета, показывая его мужественность, а волосы, небрежно разбросанные по голове, заканчивали картину потерянного творческого гения. Он начал говорить какие-то абстрактные фразы про союз двух душ, который однажды созданный, никогда не потеряется, какие бы испытания им не предстояли. Единожды соединившись, они навсегда скрепляются невидимыми узами, нитью, которая будет тянуться сквозь время и расстояния, соединяя двоих, и призывая их любить. “Этот союз создается с самого рождения, но только всевышнему известно, когда его обитатели встретятся” – сказал он и посмотрев на меня, замысловато улыбнулся… Слушать таксиста, а потом рассказывать своим подругам, как один мудрый человек сказал одну очень мудрую фразу… так по-женски, наверное…
     Мы приехали на вокзал. Небо полностью прибрало к себе серые облака, которые теперь лили слезы на обитателей снизу. У меня в руках чемодан, передо мной рельсы. Уезжаю… Только один путь - вперед. Вариантов для возвращения назад просто нет. Только вперед. Навстречу ему. Моему Меркурию. Нить с ним уже давно создана на каком-то планетарном уровне и уже плотно сидит в мозгу у земной девушки двадцати восьми лет. Теперь я готова встретить его! 
     Улыбнувшись, я положила чемодан на перрон и села на него, раскрыв зонтик. Повернув голову налево, я начала ждать поезд, который должен вот-вот подойти. Задумалась… Как это произойдет? Какой он будет? А вдруг я не пойму, что это он? В этот момент мне вспомнились ободрительные слова таксиста, и я улыбнулась про себя. Нет, я обязательно его узнаю. Потому что он мой. Как я могу не узнать своего мужчину? 
     Я поежилась и улыбнулась еще шире. Мой Меркурий. Когда-нибудь, я обязательно напишу книгу, в которой я встречу тебя…

"На этой планете". Авторские стихи.

Весь мир под черной мглой,

Мы бежим от себя в никуда,

Живем на планете иной,

Покидая свои города.

Кричат осиротевшие дети,

В надежде найти свою мать,

Но теперь, на этой планете,

Всем на них глубоко наплевать.

Мы живем мечтами о лете,

Замираем на крике: "Беда!",

Храним свое имя в секрете,

И умираем при слове "зима".

Любовь утекает сквозь время,

И злость опасно душу сверлит,

Доброты посади свое семя,

Не то взаимно будешь убит.

Венера. Часть 2.

                                                                                                                                                                                                             When moonlight crawls along the street

Chasing away the summer heat

Footsteps outside somewhere below

The world revolves I let it go

     Сегодня ровно полгода с того момента, как я нашла этот сквер и четыре месяца с того, как я была там в ту ночь. Он поистине удивительный. И я люблю его. Он согревает и помогает. Такое вот своеобразное признание. Если вы спросите меня, как найти такое место, я лишь разведу руками. Потому что у меня нет ответа на этот вопрос. Могу лишь сказать, что вы будете очень счастливыми, если найдете место, которое будет вас согревать. 
     Но сегодня меня там нет. Я в другом городе. И в другой стране. Может быть, в очередном поиске одиночества. Но меня это уже не пугает, как раньше. Уже полгода, как я не думаю об этом вовсе. Сегодня передо мной новый сквер. Новые тесные улочки. Новые люди, более спокойные. Они передвигаются по городу удивительным образом - на лодках, а не на машинах. И сейчас утро, а не ночь. Я сижу в кафе, которое как раз напротив моего дома. Маленькое и спокойное. Такое же умиротворенное, как и я. И я счастливая, потому что в душе я не одинока. Не знаю, что именно меня ведет, но каждый шаг, который я делаю, отдает внутри счастьем. Каждое мгновение, каждая секунда прожитой жизни наполняет мои легкие сытным кислородом. Наполняет мою душу радостной волной. Постарайтесь научиться так дышать. 
     Передо мной черный чай. Элитный, как говорят. Но что самое важное – очень утренний. И как бы смешно это не звучало – рядом круассан. Для фотографии не хватает только сепии, оранжевых тонов и сигареты. Сама смеюсь. Именно по этой причине не взяла кофе. Редко пью его в последнее время. Потому что это тот же никотин, разве нет? Его также пьют люди, как и курят сигареты. Пьют, когда нервничают. Пьют с утра, когда проснуться. Пьют, когда взволнованы. Ничего против этого не имею, но я отказалась от кофе. Как и от сигарет. Я счастлива, неврозы и волнения можно отправить отдыхать до лучших времен. 
     Почему я сюда приехала? Я послушала свое сердце. Каким бы оно ни было ранимым, оно позвало меня в это место. Как и в тот сквер. И попросило остаться. На работе дали отпуск и я уехала. Отдыхать душой, в первую очередь, а не телом. Побыть наедине с самой собой. И просто пожить. Посмотреть за людьми. Посмотреть на природу. Поговорить с природой, ведь мы – это часть нее самой. Мы живем с ней. Часто вечером я прихожу к побережью и смотрю, как заходит солнце. Да, это очень сентиментально. Но мне просто нравится этот вид. А потом я иду в любимый супермаркет, покупаю домой круассаны, и вечером позволяю себе съесть парочку, за чтением книги. И снова замираю от счастья. Потому что, как и в том сквере, время замирает для меня в такие моменты. И мне нравится эти повторяющиеся дни. Потому что в них я учусь понимать себя. Понимать свои ощущения и понимать то, чего я хочу. А хочу я спокойствия. Я хочу мечтать и жить мечтами. Потому что в моей голове жизнь гораздо интереснее, чем за ее пределами…
     Я хочу гулять по этим улочкам дни напролет, сидеть в кафе и читать. Хочу смотреть на птиц, которые радостно летают и сопровождают мои прогулки. Смотреть на деревья, которые укрывают нас, людей, своими могучими руками. И дышать. Я хочу дышать вместе с природой. Вместе с самой собой. Я превращаюсь в целую вселенную, вокруг которой начинает гармонично вращаться мир. Я в Венеции… Венеция… Созвучно, когда-то я так назвала нашу с ним планету. Венера… 
     Хотите, я научу вас также дышать? Это очень просто. Давайте, вместе со мной, на счет три. На счет три вы забудете все свои проблемы. Вы поймете самих себя. Вы обретете самих себя. И больше никогда не будете одиноки. Закройте глаза. Раз… Два… Три…

Венера. Часть 1.

                                                                                     

                  Hot summer nights mid July

                              When you and I were

                                          forever wild...

     

     Очередной велосипедист. За неполные пятнадцать минут это уже третий. Каждый с наушниками и своей музыкой. На своей волне. Проносятся мимо и их смывает ночью. Она сегодня наконец-то теплая. Очень теплая. Мне приятно осознавать, что я могу не ежится от прохладного воздуха. На мне легкая майка, на которую наброшен легкий джемпер. Руки скрещены на груди, будто охраняют то тепло внутри и боятся выпустить его наружу. Внутри также тепло, как этой ночью. Вы когда-нибудь испытывали это замечательное чувство спокойствия и гармонии? Когда не пугает одиночество. Когда равновесие внутри достигает своего пика и вы просто счастливы? Когда все хлопоты и беспокойства остаются где-то позади, в другом мире, в котором вы когда-то жили. Когда все замирает и мир просто смотрит на вас… или вы на мир. Вы – центр Вселенной…

     Я расправила рукой свои волосы и направилась к лавочке, фонарь над которой приятно освещает пространство рядом. По обычаю проверила, не грязно ли. Опустилась, поджав ноги под себя. Осмотрелась… 

     Тишина. Полночь. Центр города. Перекресток, на котором стоит моя самая любимая в этом городе высотка. Такая умиротворенная и величественная. Я бы обняла этот дом, если бы смогла. По какой-то причине наше подсознание само выбирает для себя места, в которых нам хорошо. Мне достаточно просто посмотреть на этот дом, этот перекресток, этот сквер, в котором я сижу и все мысли в голове сами собой сложатся в целый паззл. 

     Лето… Зелено… И тепло… Боже, как же это согревает. В отсутствии мужчины рядом, одиночество и это место – лучшая опора. Но он придет… Когда-нибудь… И мы будем сидеть вот также вместе здесь, на этом самом месте, и молчать. И я буду чувствовать, как бьется его сердце. Буду чувствовать его руку на своем плече, прижимаясь к его груди и ощущать его тепло рядом. Он будет теплый… Такой родной и обязательно теплый… В него будет хотеться укутаться, как в плед и слушать, как он говорит. Слушать, но не слышать. Просто потому, что я растворюсь в нем полностью. Его голос будет обволакивать меня всю, заставляя закрыть глаза и погрузиться в транс. А его смех будет вызывать ежеминутные волны мурашек по всему телу, от которых захочется прижаться к нему еще сильнее. И важно лишь то, чтобы он просто был рядом. Чтобы он просто замирал вместе со мной в такие моменты. В такие моменты, когда разговаривать будем не мы. А наши души. Когда единение будет высшей степени гармонии. Когда наши тела лишь будут исполнять роли оболочек, а сами мы будем где-то на другой планете. На Марсе, или может быть на Венере. Да, точно, на Венере. Он обязательно согласится остановиться там, потому что звучит она лучше. И я уверена, что там хорошо. И эти моменты будут длиться полчаса-час… тут, на Земле. А там мы будем целую вечность. Держаться за руки и молчать. 

     Я поежилась и поняла, что уже лежу на лавочке с закрытыми глазами. Смотрю в темное небо. Внезапно все фонари вокруг погасли. Ровно полночь. Небо сверху стало удивительно темным, но это только сделало его еще добрее. Звезды ясно прорезались и стали видны глазам. Венера… 

     И он. С таким нежным именем. Я вытерла слезу, покатившуюся по щеке. Мужчина в моей жизни… Я думала не об успешных бизнесменах, этих чрезвычайно уверенных и полных сил мужчин. И не о зомбированных придурках, вечно поджидающих в Сети. Я думала о нем. О каком-то одержимом интеллектуале в библиотеке с полками из полированного дерева. Или об романтичном художнике, чья улыбка пьянит сильнее дорогого вина. Самое главное – я думала о теплом человеке, потому что мне хотелось согреться в нем и раствориться… Уснуть в его объятиях… 

Рецензия на фильм "Маньяк" режиссера Франка Халфуна, 2012 г.

Люди читают рецензии по двум причинам: пробежаться по сюжету (перед просмотром) и найти единомышленников (после просмотра). Поэтому буду краток. 

Ты — оптимист, который считает, что этот мир в руках людей, которые сеют любовь, дарят улыбки и всегда радуются? Я тоже так считаю. Но на этот фильм не ходи. 

Ты — вроде творческая личность? Сходи на этот фильм, ты будешь приятно удивлен.

Ты — считаешь, что особенный? Сходи, ты не пожалеешь о потраченном времени.

Ты — убитый жизнью и в депрессии? Пропусти сеанс и подожди, пока не будешь относится к одному из верхних типов, не то ты рискуешь сеять страх и одиночество в еще большем количестве. Да, я знаю, что тебе плевать на это. И что это твоя тема. Но я тебя предупреждал. 

Хорошо, теперь тем, кто видел. 

Подача фильма.

Лучше и не придумаешь. Однобоко, но так здорово. Серо, но так ярко. Драматично, но с восторгом. Мерзко, но так в тему. Психически, но мозг радуется. Мрачно, но так красочно. Элайджа, он такой Гуд!

Сюжет.

Показывает то, что передвигается по улицам и живет среди нас. Показывает все от первого лица. Ближе и быть не может. Это реальность, господа. В ней либо плаваешь, либо тонешь. Лучше утоните в фильме и не отвлекайтесь. Я очень критичен к фильмам, поэтому поверьте. Концовка, сразу скажу, не смазана. Она просто эпична!

Актеры.

Превосходны, …ять! (пять!)

Спорить не буду, кто бы лучше вышел в этой роли, но Вуд в ней гениален. Поверьте на слово.

Анна — влюбляешься сразу. Сопереживаешь сразу. Критичная девушка, особенная. В ней все «сразу». 

Заднеплановые актеры создают общую атмосферу такую, какую нужно. Они по-свойски гениальны. 

Главные герои тут манекены — они вам скажут больше, чем живые актеры. 

Звуковое сопровождение.

Встану и поклонюсь. Ах да, еще шляпу сниму перед композитором. Думаю, лишних слов не нужно?

В эпилоге скажу, что в фильме хорошо показана грань между адекватным человеком и психом. То есть, ее нет на самом деле. Если эту грань один раз перешел, то в ней тонешь, как в болоте. Мы впитываем все с молоком матери. А молоко в этом фильме прокисшее. И герой, выросший на некачественном продукте явно имел проблемы с желудком, из-за чего привнес себя в этот мир с побочными отклонениями. Но стоит ли его за это винить? Он старается прокипятить молоко, сделать из него простоквашу, ему даже хочет помочь в этом главная героиня, но самого себя не переделаешь изнутри, пока сам этого не захочешь. 

Псих порождает психа. 

Спасибо.

Мама любит мандарины.

   Смотря на дорогу из окна своей квартиры, Андрей каждый раз представлял себе новую жизнь. С 7-ого этажа все очень хорошо просматривалось. На нем домашний халат, тапочки. В зубах сигарета. И инвалидное кресло. Сейчас зима, февраль, за окном сильный ветер крутит хлопья снега, заметает. Все почти, как и в тот вечер. Тогда был январь. Третье число. Десять вечера. Он возвращался домой из магазина, покупал мандарины. Мама очень любила мандарины. А Андрей очень любил маму. Накануне она вышла из больницы. Перенесла операцию на сердце. Нужно ее порадовать. На Новый год он купил очень много мандаринов. А к третьему числу их уже не осталось. Она обещала ему сегодня вместе посмотреть фильм вечером. Как настоящая семья. Для этого случая нужно было много мандаринов.. У него было в руках три пакета. Он так и остался лежать на дороге, не выпустив пакеты из рук. Его пальцы крепко сжимали ручки, а в голове крутилась лишь одна мысль: “Мама не дождется сегодня мандаринов”. Фары слепили, свет бил почти в глаза, а снег над головой только усиливал головокружение. Это был пригород. Водитель даже не выбежал на помощь. Последнее, что услышал Андрей – это визг колес, когда машина второпях объехала его тело и скрылась. А дальше он очнулся уже в больнице. Сильное сотрясение, повреждение коры головного мозга. Сломаны четыре ребра. Нижняя часть туловища парализована. Из рабочих конечностей только руки. Которыми он сжимал пакеты. Пакеты, которые так и не донес до дома. Как бы он хотел сейчас купить все мандарины на свете и подарить их маме… Она умерла почти сразу, как только узнала, что случилось с сыном. Не выдержало сердце…

   Сейчас он один. Один дома и смотрит на дорогу. Думает о том, что все могло бы быть по-другому. Что мама обрадовалась бы мандаринам. Что они вместе посмотрели бы фильм. Мать и сын. И легли бы спать. А завтра бы все повторилось… Прошел год, а фонарь на этом месте так и не установили. Тьма. Ничего не видно. И, как в тот вечер, за окном завывает. Андрей ненавидит эту погоду. Она его глушит. Он ничего не слышит. Ветер завывает в уши и хочется кричать, чтобы вернуться в реальность. Хочется орать. Почему никто не слышит? В комнате накурено. И слишком душно. Халат душит. Нужно успокоиться…

   Илья не понимает, что его квартира обита войлоком, а домашний халат – это смирительная рубашка. Он не понимает, что окон в его палате нет. Он не знает, что мама ждет его дома и она никогда не любила мандарины. Он не знает о своем синдроме раздвоения личности. Он не знает о симптоме галлюцинаторных переживаний. Он не понимает, что его ребра целы, и что его ноги умеют ходить. Он ощущает под собой не обычный стул, а инвалидное кресло. Он не знает, что на седьмом этаже содержат пациентов с особо запущенными случаями…

   Его руки на коленях. Он судорожно сглатывает и поднимает голову. Андрей занимает девяносто девять процентов его личности. Илья не понимает, что в тот вечер он сбил Андрея насмерть… 

Дом.

- Рита, я не хочу уезжать! – Андрей громко произнес это на всю квартиру. – Пойми, я тут родился, я тут вырос, тут мои родители! Вот тут, в этом самом доме я первый раз встал на ноги! Сюда я прибегал после школы и плакал в этой комнате у мамы на коленях, когда меня избивали мальчишки. Я первый раз принес сюда заработанные деньги и пил пиво вот на этом диване после первого рабочего дня!

   Андрей сделал несколько шагов и подошел к двери.

- А эту дверь я сам установил перед твоим первым появлением в этом доме, помнишь? Она еще слетела с петель, когда ты неосторожно открыла ее. – он присел, бережно проведя пальцами по нижней петле.

   Затем встал, достал сигарету из кармана и закурил. Нервно. Поглядывая на молчащую Риту. Она стояла неподвижно. Это злило его. Будто все его слова не имели никакого веса. Никакого значения. Будто она не понимает, насколько ценно для него это место. Она, его жена!

- Мама! – в панике крикнул он. – Мама, мы не уедем, все хорошо. Мы остаемся здесь, можешь так и передать отцу.

   Он открыл дверь и повторил это еще раз. Никакого ответа. Неужели это не обрадовало мать? Он подошел к Рите. Красивые темные волосы. Зеленые глаза смотрят на него, будто видя его насквозь.

- Зачем же ты одела бейсболку, глупышка? Неужели и правда подумала, что мы уедем сейчас? – Андрей улыбнулся, смотря на нее. – А я даже и не подумаю собирать чемодан. Да, вот такой вот я у тебя нахал! Можешь казнить меня!  - Он улыбнулся и засмеялся, докурив сигарету и щелчком выбросив окурок в приоткрытое окно. Какая меткость... – Мама! Мама, обед готов? Мы с Ритой помирились и сейчас спустимся! – Он мечтательно улыбнулся, подошел к Рите, шутливо поклонился и взяв манекен девушки на руки, направился с ним к двери…

   Я наблюдал за этим, сидя в кресле. Наблюдаю уже полтора года, привозя его сюда раз в месяц. Они с Ритой поженились неделю назад до этого события, и она предложила ему снимать квартиру. Все надеюсь, что он вспомнит, как вот точно также, 15 мая, взяв свою молодую жену на руки, после того, как она согласилась остаться в этом доме, упал с ней на лестнице. У нее была сломана шея, а у него диффузное аксональное повреждение головного мозга... Его родители погибли от ножа, которым Андрей убил их сразу после падения. Он имитирует эту ситуацию вот уже в который раз. Он не вылечивается...